Принято считать, что Маркс и Энгельс выделяли пять общественно-экономических формаций (ОЭФ): первобытно-общинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и социалистически-коммунистическую. Впервые такая типология ОЭФ появилась в «Кратком курсе истории ВКП(б)» (1938 г.), который включал работу Сталина «О диалектическом и историческом материализме». В работе история человеческого общества была разделена на 5 ОЭФ, в основе которых лежит признание особых производственных отношений и классовых антагонизмов. Исторический процесс представлялся как восхождение от одной ОЭФ к другой. Их смена – через революции. Однако более точное следование мысли классиков марксизма позволяет заметно скорректировать эту классификацию.

(Плетников): Термин “формация” был воспринят К.Марксом из геологической науки, где им обозначалось напластование геологических отложений определенного периода, которое представляло собой сложившееся во времени образование в земной коре.

Впервые в контексте философии истории термин «формация» в его категориальном значении был употреблен К.Марксом в книге «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта».

Анализируя политические процессы становления и развития буржуазного общества, К.Маркс обращал внимание на особенность формирования идей, отражающих коренные интересы восходящей буржуазии. Вначале эти идеи рядились буржуазными идеологами в форму, характерную для общественного сознания рабовладения и феодализма. Но так было лишь до утверждения буржуазных отношений. Как только «новая общественная формация сложилась, исчезли допотопные гиганты и с ними вся воскресшая из мертвых римская старина...» 1 .

Родовым по отношению к категории общественной формации выступает понятие человеческого общества как обособившейся от природы и исторически развивающейся жизнедеятельности людей. В любом случае общественная формация представляет исторически определенную ступень развития человеческого общества, исторического процесса. М.Вебер считал марксистские категории, в том числе, разумеется, категорию общественной формации, «мысленными конструкциями» 2 . Безусловно, категория общественной формации «мысленная конструкция». Но это не произвольная «мысленная конструкция», а конструкция, отражающая логику исторического процесса, его сущностные характеристики: исторически определенный общественный способ производства, систему общественных отношений, социальную структуру, в том числе классы и классовую борьбу и др. Вместе с тем развитие отдельных стран и регионов богаче формационного развития. Оно представляет все многообразие форм проявления сущности исторического процесса, конкретизацию и дополнение формационных характеристик особенностями хозяйственных укладов, политических институтов, культуры, религиозных верований, морали, законоуложений, обычаев, нравов и т.п. В этой связи и возникают проблемы цивилизации и цивилизационного подхода, на чем ниже я остановлюсь специально. Сейчас же хочу обратить внимание еще на ряд вопросов формационного подхода к историческому процессу.

Человеческое общество в прошлом никогда не представляло собой единой системы. Оно выступало и продолжает выступать в виде совокупности самостоятельных, более или менее изолированных друг от друга социальных единиц. Для обозначения этих единиц также применяется термин «общество», причем к слову «общество» в данном случае добавляется собственное наименование: древнеримское общество, немецкое общество, российское общество и др. Подобное наименование общества может иметь и региональное значение – европейское общество, азиатское общество и т.п. Когда же ставится вопрос о подобных образованиях вообще, часто говорят просто «общество» или в переносном смысле, особенно в исторических исследованиях, употребляют понятия «страна», «народ», «государство», «нация». При таком подходе понятие «общественная формация» обозначает не только исторически определенную ступень развития человеческого общества, но и исторический тип отдельного, конкретного общества, иначе – социума.

Базовыми звеньями формационного развития выступает «формационная триада» 3 – три большие общественные формации. В окончательном варианте (1881 г.) формационная триада была представлена К.Марксом в виде первичной общественной формации (общая собственность), вторичной общественной формации (частная собственность) и, вероятно, можно так сказать, хотя у К.Маркса и не было подобного словосочетания, – третичной общественной формации (общественная собственность) 4 .

Они (в первую очередь Маркс) различали три ОЭФ: архаичную (традиционные общества), экономическую и коммунистическую.

Вторичная общественная формация, в свою очередь, обозначалась термином «экономическая общественная формация» (в переписке К.Маркс использовал и сокращенный термин «экономическая формация»). В качестве прогрессивных эпох экономической общественной формации были названы азиатский, античный, феодальный и буржуазный способы производства 5 . В более же раннем тексте при сходной ситуации К.Маркс говорил об античном, феодальном и буржуазном обществах 6 . Исходя из прогрессивных эпох экономической общественной формации, перечисленные способы производства можно также считать формационными способами производства, представляющими малые общественные формации (формации в узком смысле слова). В том же абзаце, где ставится вопрос о буржуазной эпохе экономической общественной формации, используется и термин «буржуазная общественная формация». К.Маркс считал неудобным обозначать одним и тем же термином два или несколько понятий, в то же время он отмечал, что избежать этого в полной мере не удается ни в одной науке 7 .

В 1914 г. в статье «Карл Маркс» Ленин (т.26, с.57): азиатский, античный, феодальный и буржуазный способы производства как эпохи экономической формации.

Первичная общественная формация характеризуется архаическим синкретизмом (слитность, нерасчлененность) общественных отношений, в условиях которого отношения общей собственности и, следовательно, производственные отношения не имеют отдельной формы бытия, проявляются не сами по себе, а через родовые связи – семейно-брачные и кровнородственные отношения. Впервые данная проблема была поставлена Ф.Энгельсом в предисловии к первому изданию книги «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Рассматривая концепцию производства непосредственной жизни (сформулированную еще в «Немецкой идеологии»), он отмечал, что производство непосредственной жизни включает в себя производство средств к жизни и производство самого человека, продолжение рода. Общественные порядки обусловливаются обоими видами производства: степенью развития, с одной стороны – труда, с другой – семейно-брачных и кровнородственных отношений. Чем меньше развит труд, «тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей» 8 .

В условиях первичной общественной формации родовые отношения представляли собой специфическое средство выражения производственных отношений. Отсюда и та особенность общественной жизни, при которой экономический и родовой строй совпадают друг с другом, как это сохраняется и сейчас в патриархальном укладе. Только возникновение и развитие частной собственности проводит грань между ними. Производственные отношения обретают самостоятельную форму бытия. Соответственно марксистская теория экономической структуры общества, экономического базиса и надстройки отражает исторические реалии именно вторичной общественной формации. Этим объясняется и ее двойственное обозначение: экономическая общественная формация.

Нет достаточных оснований распространять характеристики вторичной общественной формации и на третичную общественную формацию, каким бы термином не обозначать будущее развитие. Суть проблемы в том, что К.Маркс уловил зарождающуюся в его время тенденцию возрастания роли в системе общественного производства всеобщего труда. Под понятие всеобщего труда он подводил всякий научный труд, всякое открытие, всякое изобретение 9 , а если расширить предмет абстракции, то можно сказать – всякий действительно творческий интеллектуальный труд. Уникальность всеобщего труда, соотносящегося с духовным производством в его марксистском понимании, означает принципиальную невозможность измерить получаемые результаты затратами общественно необходимого труда. Вряд ли позволительно говорить и об их предельной полезности, ибо возможности практического использования фундаментальных научных открытий могут возникнуть лишь многие годы спустя. Понятие всеобщего труда становится не экономической, а социокультурной категорией.

В условиях преобладания всеобщего труда неизбежна трансформация экономических, т.е. общественных производственных отношений. Они, видимо, будут вплетаться в совокупность складывающихся на основе всеобщего труда социокультурных отношений, проявляться через эти отношения. В исторической перспективе, если исходить из рассматриваемой тенденции, возникнет новый вид теперь уже социокультурного синкретизма общественных отношений. Поэтому третичная общественная формация (так же как и первичная) не будет иметь признаков экономической общественной формации. Не случайно в российской науке уже получил известное распространение термин «постэкономическая общественная формация» 10 .

Результаты всеобщего труда могут воздействовать на общественную жизнь не сами по себе, а только через практическую деятельность людей. Поэтому всеобщий труд – отнюдь не исключает общественно необходимый труд. На какую степень развития ни возвысилась бы основанная на достижениях науки «безлюдная» технология, она всегда будет предполагать непосредственный труд технологов, программистов, наладчиков, операторов и др. И хотя их труд становится рядом с производственным процессом, он по-прежнему будет измеряться затратами рабочего времени, т.е. нести на себе печать общественно необходимого труда. Его экономия, как универсальное требование общественного прогресса, не может не влиять на состояние всеобщего труда, а отношения общественной собственности, представленные в общественной форме всеобщего труда, – на тенденции развития социокультурного синкретизма общественных отношений в целом. Хотя в процессе взаимодействия причина и следствие постоянно меняются местами, нельзя забывать и о наличии главной причины – основы и обоснованного.

Историческая неодномерность развития вторичной общественной формации

К.Маркс пользовался понятиями «рабство», «рабовладельческий способ производства», «общество, основанное на рабстве» и т.п. Однако, перечисляя формационные ступени исторического развития, он употребляет иной термин – «античное общество». Случайно ли это? Думается, нет. Действительно, в античную эпоху существовало рабство. Но, строго говоря, рабовладельческий способ производства возник лишь на завершающем этапе истории Древнего Рима, когда плебеи – некогда свободные общинники – лишились своих земельных участков и возникли основанные на рабском труде крупные латифундии. Античное же общество охватывает длительную эпоху, главной производительной силой до завершающего этапа которого оставались свободные общинники. Античное общество, хотя оно было распространено на Ближний Восток и Северную Африку, – специфически западноевропейское явление. Такое же западноевропейское происхождение имеет и феодализм. По сравнению с Западной Европой своеобразие исторического процесса дает о себе знать не только в Азии, но уже и в Восточной Европе. Сошлемся на историю России.

Вплоть до введения крепостного права укладом хозяйственной жизни было здесь «вольное хлебопашество». Крестьяне (смерды) арендовали земельные участки у землевладельцев (бояре, церковь, государь) и после выполнения арендного договора – феодальных по своей сути повинностей – имели право свободно переходить от одного землевладельца к другому. Налицо условия развития феодальных отношений западноевропейского типа. Однако уже в «Русской Правде» (XI–XII вв.) наряду со смердами говорится и о рабах. В Верхневолжской Руси (XIII – середина XV вв.) холопский (рабский) уклад имел самое широкое распространение. В качестве производительной силы труд рабов использовался в несравненно большем масштабе, чем, например, в древних Афинах. Исследуя классы Новгородской земли, известный русский историк В.О.Ключевский писал: «В глубине сельского, как и городского, общества в Новгородской земле видим холопов. Этот класс был там очень многочислен. Развитию его способствовало особенно боярское и жúтье землевладение. Крупные вотчины заселялись и эксплуатировались преимущественно холопами» 11 .

Если накладывать формационную схему западноевропейского исторического развития на Российскую историю рассматриваемого периода, то надо констатировать одновременное равнозначное существование и взаимодействие двух различных по своей социальной природе формационных способов производства – рабовладельческого и феодального, и характеризовать с тех же западноевропейских позиций данное состояние как межформационную ступень исторического процесса. Но можно подходить и иначе: выделять особый восточноевропейский формационный этап. В любом случае однозначно утверждать, что Восточная Европа миновала рабовладельческий способ производства, не представляется возможным.

Не исключено, что именно в видоизменении представлений об экономической основе вторичной общественной формации надо искать ключ к пониманию проблем, связанных с азиатским способом производства. Нелишне напомнить известные слова К.Маркса, категорически отвергавшего попытку трансформировать его «исторический очерк возникновения капитализма в Западной Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были исторические условия, в которых они оказываются...» 12 .

Что же представляет собой общество, основанное на азиатском способе производства? Подчеркивая универсальность азиатского способа производства, некоторые авторы приходят к выводу о возможности выделения в историческом процессе соответствующей ему малой общественной формации. Другие считают его переходной эпохой от первичной общественной формации ко вторичной. Существует и гипотеза, определяющая основанное на азиатском способе производства общество в качестве модели, наряду с рабством и феодализмом, большой «феодальной» (докапиталистической) формации 13 .

Указанные интерпретации азиатского способа производства заслуживают внимание уже потому, что стимулируют научный поиск. Вместе с тем вызывает серьезное сомнение сама европоцентристская концепция рассматриваемых подходов. Известно, что для Гегеля всемирная история – одномерное и линейное движение мирового разума: Восток, античный мир, христианско-германская Европа. Гегелевские представления о всемирной истории в новом истолковании заимствовал и К.Маркс. Отсюда его первоначальное стремление поставить азиатский способ производства в один ряд с античным, феодальным и буржуазным.

Да, действительно азиатский способ производства (крито-микенское общество) предшествовал античному и феодальному способам. Но история азиатского способа производства не ограничилась лишь этим. На огромном пространстве Азии, доколумбовой Америки и доколониальной Африки он продолжал свое развитие параллельно западноевропейской истории. Своеобразие азиатского способа производства – соединение самых различных по европейским меркам отношений: даннических, налогово-рентных, повинностно-трудовых, кабальных, рабских и др. Поэтому при его изучении необходима смена западноевропейской исследовательской парадигмы. История действительно неодномерна и нелинейна.

По сравнению с европейской историей история общества, основанная на азиатском способе производства, не имеет столь четко обозначенной линии исторического прогресса. Бросаются в глаза эпохи общественного застоя, попятного движения (вплоть до возвращения под воздействием природных катаклизмов и завоевательных войн от государственно-общинного к общинному строю), цикличность. По всей видимости, понятие азиатского способа производства есть собирательное понятие. Оно обозначает и свои особые исторические эпохи, и свои особые формационные ступени. Во всяком случае, древний и средневековый Восток – это не одно и то же. Только капитализм своей грабительской экспансией начал процесс слияния европейской, азиатской, американской и африканской истории в единый поток всеобщей истории.

Как мы видим, марксистская формационная триада далеко не совпадает с так называемой формационной «пятичленкой», имевшей до недавнего времени широкое распространение в марксистской литературе. Вопреки предостережениям К.Маркса, эта «пятичленка», конституированная в основном на западноевропейском историческом материале, была представлена в качестве всеобщих, единственно возможных ступеней исторического процесса. Столкнувшись с историческими фактами, осмысление которых не укладывалось в подобную формационную схему, востоковеды и другие исследователи неевропейских стран и регионов объявили о несостоятельности марксизма. Однако подобная «критика» марксизма фактически означает лишь критику суррогата марксизма. Формационная триада ставит всё на своё место. Марксизм даёт не готовые догмы, а отправные пункты дальнейших исследований и метод таких исследований.

Цивилизационная стадиальность и цивилизационные парадигмы

Формационный подход к историческому процессу можно определить как субстанциальный. Он связан с нахождением единой основы общественной жизни и выделением стадий исторического процесса в зависимости от видоизменения этой основы. Но К.Маркс открыл не только формационную, но и цивилизационную триаду, не совпадающую по своим принципиальным характеристикам с формационной триадой. Уже это свидетельствует о различии формационного и цивилизационного подходов к истории. Причем рассматриваемые подходы не исключают, а дополняют друг друга.

В отличие от формационной цивилизационная теория применительно к каждой выделяемой ею исторической ступени имеет дело не с одним, а несколькими основаниями. Поэтому цивилизационный подход к историческому процессу является комплексным.

Цивилизационная триада представляет собой стадиальное развитие социальности человека. Выяснение ее существенных характеристик связывается с познавательной моделью сведения социального к индивидуальному. Цивилизационные стадии – это 1) личная зависимость; 2) личная независимость при наличии вещной зависимости; 3) свободная индивидуальность, универсальное развитие человека. Цивилизационное развитие выступает как движение к действительной свободе, где свободное развитие каждого является условием свободного развития всех.

Цивилизация – это особый вид отдельного, конкретного общества (социума) или их сообщества 15 . В соответствии с этимологией термина признаками цивилизации являются государственность, гражданское состояние (власть закона, государственно-правовое регулирование общественных отношений), поселения городского типа. В истории общественной мысли цивилизация противопоставляется дикости и варварству. Историческая первооснова цивилизации неотделима от производящего (в отличие от собирательства и охоты) хозяйства, распространения земледелия, ремесла, торговли, письменности, отделения умственного труда от физического, зарождения частной собственности и классов, формирования иерархических (вертикальных) и партнерских (горизонтальных) связей и др.

Характеризуя цивилизацию как ступень общественного развития, К.Маркс и Ф.Энгельс обращали также внимание и на «варварство цивилизации» или, можно сказать, «цивилизованное варварство» 16 . Оно находит свое выражение в захватнических войнах, вооруженном подавлении народного протеста, терроризме и прочих формах организованного насилия, вплоть до уничтожения мирного населения, осуществление политики геноцида.

Формационный подход исходит из познавательной модели сведения индивидуального к социальному, ибо только так можно понять исторический тип отдельного общества. Особенностью формационного подхода выступает исследование общественных структур, их субординации в системе общества. Цивилизационный подход исходит из противоположной модели – сведение социального к индивидуальному, выражением чего становится социальность человека. Сама цивилизация обнаруживает себя здесь как жизнедеятельность социума в зависимости от состояния этой социальности. Поэтому требованием цивилизационного подхода является ориентация на исследование человека и мира человека. Так, при переходе стран Западной Европы от феодального строя к капиталистическому формационный подход акцентирует внимание на изменение отношений собственности, развитие мануфактуры и наемного труда. Цивилизационный же подход интерпретирует рассматриваемый переход как возрождение на новой основе идей античного антропологизма и цикличности. Именно такое умонастроение европейского обществознания вызвало в дальнейшем к жизни само понятие цивилизации и сопряженных с ним понятий просвещения, гуманизма, гражданского общества и т.д.

Высказанные К.Марксом им соображения можно представить в виде развития и смены трех исторических ступеней социальности человека. Первая ступень – личная зависимость. Вторая ступень – личная независимость, основанная на вещной зависимости. Третья ступень – универсальное развитие человека, свободная индивидуальность 18 .

В формационном аспекте первая ступень цивилизации охватывает собой в западноевропейской истории античность и феодализм, вторая – капитализм, третья – в марксистском понимании будущий коммунизм. Однако суть проблемы не сводится лишь к несовпадению исторических рубежей первого этапа формационной и цивилизационной триад. Более существенно другое. Формационная триада подчеркивает прерывность исторического процесса, выражаемую, прежде всего, в коренном преобразовании системы общественных отношений, цивилизационная – непрерывность. Представляемые ею социумы могут проходить ряд формационных и цивилизационных ступеней. Отсюда преемственность в развитии цивилизации, особенно социокультурных ценностей, предшествующих исторических эпох. Российская цивилизация, например, имеет в этом отношении более чем тысячелетнюю историю, уходя своими корнями в языческие времени.

Формационный подход представляет собой логику исторического процесса, его сущностные черты (общественный способ производства, систему общественных отношений, социальную структуру, в том числе классы и классовую борьбу и др.), цивилизационный – все многообразие форм проявления этих сущностных черт в отдельных, конкретных обществах (социумов) и их сообществах. Но К.Маркс открыл не только формационную, но и цивилизационную триады. Соответственно формационный подход можно определить как субстанциональный. Он связан с нахождением единой основы общественной жизни и выделением стадий (формаций) исторического процесса в зависимости от этой основы и ее видоизменения. Цивилизационный – как комплексный. Речь идет здесь не об одной, а о нескольких основах. Понятие цивилизационного подхода – собирательное понятие. Оно обозначает ряд связанных между собой парадигм, т.е. концептуальных установок исследования. Автор выделяет общеисторическую, философско-антропологическую, социокультурную и технологическую парадигмы цивилизационного подхода.

Выяснено соотношение формационной триады (трех больших формаций) и прогрессивных эпох (малых формаций – формаций в узком смысле) экономической общественной формации. Можно утверждать, что малые общественные формации были определены К.Марксом в основном на западноевропейском историческом материале. Поэтому античную и феодальную стадии развития нельзя просто переносить на историю Востока. Уже в России возникли особенности, не соответствующие западноевропейской модели развития. То, что К.Маркс называл азиатским способом производства – это собирательное понятие. Действительно, азиатский способ производства (крито-микенское общество) предшествовал античности. Но в дальнейшем он существовал и параллельно античности и феодализму. Это его развитие нельзя подгонять под западноевропейскую схему. По крайней мере, Древний и Средневековый Восток – не одно и то же. Сближение западной и восточной ветвей исторического процесса обозначилось в результате грабительской экспансии Запада, положившей начало формированию мирового рынка. Оно продолжается и в наше время.

Цивилизационная триада представляет собой стадиальное развитие социальности человека. Выяснение ее существенных характеристик связывается с познавательной моделью сведения социального к индивидуальному. Цивилизационные стадии – это 1) личная зависимость; 2) личная независимость при наличии вещной зависимости; 3) свободная индивидуальность, универсальное развитие человека. Цивилизационное развитие выступает как движение к действительной свободе, где свободное развитие каждого является условием свободного развития всех. Формационный и цивилизационный подходы не взаимоисключают, а взаимодополняют друг друга. В этом отношении перспективы развития России должны ориентироваться не только на формационные, но и на цивилизационные особенности российской истории.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 8. С. 120.

2 Вебер М. Избр. произведения. М., 1990. С. 404.

3 См.: Попов В.Г. Идея общественной формации (становление концепции общественной формации). Киев, 1992. Кн. 1.

4 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 419.

5 См.: Там же. Т. 13. С. 7.

6 См.: Там же. Т. 6. С. 442.

7 См.: Там же. Т. 23. С. 228. Примеч.

8 Там же. Т. 21. С. 26.

9 См.: Там же. Т. 25. Ч. I. С. 116.

10 См.: Иноземцев В. К теории постэкономической общественной формации. М., 1995.

11 Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. М., 1988. Т. 2. С. 76.

12 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 120.

13 См.: Марксистско-ленинская теория исторического процесса. Исторический процесс: целостность, единство и многообразие, формационные ступени. М., 1983. С. 348-362.

14 Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопр. философии. 1990. № 3. С. 148.

15 См.: Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. М.; СПб., 1996. С. 99, 102, 130, 133 и др.

16 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т 9. С. 229; Т. 13. С. 464 и др.

17 См.: Ковальченко И. Многомерность исторического развития // Свободная мысль. 1995. № 10. С. 81.

18 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 100-101.

19 См.: Клягин Н.В. Происхождение цивилизации (социально-филос. аспект). М., 1966. С. 87.

20 Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993. Т. I. С. 163.

21 Бродель Ф. Структура повседневности: возможное и невозможное. М., 1986. С. 116.

22 См.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. 1994. № 1. С. 34.

23 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 383. Примеч.

24 См.: Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. С. 159.

На протяжении всего XX в. мировая историческая наука, по существу, придерживалась гегелевского взгляда на исторический процесс как на поступательное развитие по восходящей линии, от низших форм организации общества к высшим, процесса, в основе которого лежит борьба противоположностей. Экономисты стремились подвести под эту концепцию экономическую базу, выявляя для каждого крупного этапа всемирной истории соответствующую ему стадию развития хозяйства. Так, для древней истории это было в основном домашнее хозяйство, для средневековья – городское хозяйство и система товарного обмена, главным образом в пределах города, в новое время такой хозяйственной формой становится народное хозяйство.

Формула Гегеля в своей принципиальной основе была воспринята и Марксом, который конкретизировал ее, выдвинув в качестве главного критерия деление всемирной истории на социально-экономические формации, каждая из которых выступала как ступень на пути прогрессивной эволюции человечества. В качестве движущей силы, обуславливающей смену этих исторических эпох, выступала борьба противоположностей. Различие в подходах состояло лишь в том, что Гегель отдавал предпочтение эволюционному развитию, тогда как у Маркса на первый план выдвигался революционный путь, в основе которого лежала борьба антагонистических классов.

В 90-е годы, когда формационный подход был подвергнут острой критике, были поставлены под сомнение не только основы теории формаций, но и концепция линейного развития мировой истории (составной частью которой является и формационный подход), постулаты о едином пути развития человечества, едином его происхождении, об общественном прогрессе, о существовании каких-либо закономерностей развития общества. Популярна книга «Нищета историцизма» К. Поппера: знание существует только в виде предположений, и человек не может установить законов социального развития, отрицание объективных законов общественного развития, критика историцизма. Фактически речь шла уже не о «марксистских догмах», а о том, чтобы отбросить концепцию линейного развития мировой цивилизации, которую исповедовали не одни советские, но и 90% дореволюционных российских историков. «Разоблачению» подлежали не только М.Н. Покровский, Б.Д. Греков или И.И. Минц, но также, например, С.М. Соловьев, который тоже ведь верил в законы истории, в общественный прогресс, в то, что человечество развивается в конечном счете в одном направлении.

Аргументы против марксистской концепции (Искендеров): 1) Непоследовательность теории социально-экономических формаций достаточно четко проявляется в том, что сам принцип борьбы противоположностей как движущей силы исторического процесса распространяется лишь на три из пяти формаций, а именно на те, в которых существуют антагонистические классы, а механизм общественного развития внутри неантагонистических формаций (первобытнообщинное и коммунистическое общества), практически не раскрывается. Нельзя не согласиться с теми исследователями, которые считают, что если общественное движение есть результат борьбы противоположностей, то этот закон должен иметь всеобщий характер, следовательно, распространяться на все формации.

2) Согласно марксистской теории, переход от одной формации к другой есть не что иное, как революция. Неясно, однако, о какой революции может идти речь, если на смену формации, в которой не было ни классов, ни антагонистических отношений, как при первобытнообщинном строе, приходит формация с более или менее выраженной социальной стратификацией и классовыми антагонизмами. Вообще вопрос о механизме смены общественно-экономических формаций не разработан достаточно четко, поэтому многие важные проблемы, в частности, место и значение переходных эпох в истории человечества, в том числе крупных межформационных периодов, не получили должного освещения в марксистской историографии. Эти вопросы как бы исключались при формировании общей модели исторического развития, что обедняло и в определенной мере упрощало единую схему общественного развития.

3) Теории и концепции, исходящие из признания постулата о движении истории по прогрессивно-восходящей линии, имеют существенный дефект: они неизбежно связаны с фиксацией не только начала этого движения, но и его конца, хотя у каждой из этих теорий свое понимание «конца истории». По Гегелю, он связан с тем, что «абсолютный дух» познает себя самого в «высшем обществе», каковым он считал христианско-германский мир в лице прусского государства, на чем, собственно, движение истории у него заканчивается. Маркс видел конечный пункт развития всего человечества в коммунистическом обществе. Что касается некоторых современных гегельянцев, то они конец истории связывают со становлением постиндустриального общества, торжеством «либеральной демократии и технологически развитого капитализма». Итак, германский мир, коммунистическое общество, современное западное потребительское общество с рыночной экономикой и либеральной демократией – таковы, если верить представителям основных концепций всемирно-исторического развития человечества, три конечных этапа на этом пути и три высшие цели исторического прогресса. Во всех этих построениях четко проявляется политическая ангажированность их авторов.

4) При такой постановке вопроса сама идея исторического прогресса предстает в крайне обедненном виде.

Между тем идея исторического прогресса как основы всего хода всемирной истории должна отождествляться, по меньшей мере, с тремя важнейшими составляющими. Во-первых, с изменением природы самого человека как главного объекта и субъекта истории, его постоянным совершенствованием. Выводя свою формулу прогресса в изучении истории, видный российский историк Н.И. Кареев считал, что «история прогресса имеет, в конце концов, своим объектом человека, но не как зоологическое существо,– это дело антропологии,– а как hominem sapientem». Поэтому главным в историческом прогрессе является воплощение того, что он называл человечностью, заключающейся в разумности и общественности, иначе говоря, в улучшении «людской породы в умственном, нравственном и общественном отношениях». Кареев выделял три вида прогресса: умственный, нравственный и социальный. Для XX в. эту формулу можно было бы расширить за счет включения в нее научно-технического прогресса.

Во-вторых, идея исторического прогресса включает в себя и такое направление, как эволюция общественной мысли, становление различных идей, политических взглядов, идеалов, духовно-нравственных принципов и ценностей, свободной и независимой личности.

В-третьих, об историческом прогрессе можно судить на основании того, какие идеи и принципы, выработанные человечеством на протяжении достаточно длительного времени, получили реальное воплощение и как они повлияли на изменение характера общества, его политико-государственное устройство и жизнь людей.

4) В адрес концепции линейного развития (конечно, главным образом формационной теории) высказывались и такие претензии: а) не может объяснить все известные науке факты, особенно в том, что касается так называемого восточного способа производства; б) расходится с практикой, что стало вполне очевидно в связи с крахом социализма в СССР и других странах. Аргументы серьезные, но они направлены в большей степени против теории формаций, чем против концепции линейного развития вообще. Ведь далеко не все ее сторонники считали социалистическим строй, существовавший в СССР, а многие и вообще не верили в социализм. Что касается невозможности объяснить решительно все известные науке факты, то какая же теория сегодня это может сделать?

Не следует забывать, что постулаты линейного развития человечества критиковались, прежде всего, по причинам политического и идеологического свойства, т.е. за «связь с марксизмом».

Однако вопреки многочисленным прогнозам концепция линейного развития мировой цивилизации и даже формационный подход сохраняют серьезные позиции в исторической науке. Почему? Прежде всего, нужно отметить, что это наиболее разработанная в России историками научная концепция, имеющая глубокие корни и в мировой исторической науке.

Напомним в этой связи, что один из главных ее постулатов – идея прогресса, линейного развития от низшего к высшему и в конечном счете к некоему царству добра, истины и справедливости (неважно, как называть – коммунизм или «золотой век») заложена в христианской традиции. Вся западная философия от Августина до Гегеля и Маркса базируется на этом постулате. Конечно, как справедливо отмечается в литературе (Л.Б. Алаев), сам по себе этот постулат вряд ли может быть доказан научно. Но тем труднее его опровергнуть именно с научных позиций. К тому же постулаты всех других научных концепций, в частности, цивилизационного подхода, тоже столь же малодоказуемы с чисто научных позиций.

Конечно, кризис идей формационного подхода и линейного развития человечества очевиден. Но очевидно и то, что сторонники этих концепций немало сделали для преодоления этого кризиса. Отказавшись от не оправдавшейся на практике классической пятичленной концепции формационного видения всемирно-исторического процесса, они активно ищут пути модернизации теории, причем не только в рамках марксизма. В этом смысле наибольший интерес заслуживают работы Я.Г. Шемякина, Ю.Г. Ершова, А.С. Ахиезера, К.М. Кантора. При весьма значительных различиях, есть общее: отказ от экономического детерминизма, стремление учесть объективные и субъективные факторы развития истории, поставить во главу угла человека, показать роль личности. В целом это, несомненно, усиливает позиции данного направления в российской исторической науке.

Отметим еще один фактор, способствовавший укреплению позиций сторонников линейного подхода: расширение связей российских историков с зарубежной, особенно с западной, наукой, где традиционно высок престиж немарксистских концепций линейного развития мировой цивилизации. Например, публикация работы К. Ясперса , отстаивавшего в полемике с О. Шпенглером идеи единства мирового исторического процесса, оказывает все возрастающее воздействие на российских историков. Большую роль сыграла статья Ф. Фукуямы «Конец истории?», основанная на идеях единства путей развития мировой цивилизации.

За что критикуют теорию Маркса? Отметим некоторые положения.

I. Критика марксизма в качестве некой универсальной (глобальной) теории общественного развития.

Так, ряд российских историков конца 19 – начала 20 вв. отметил следующие черты марксизма, которые побудили их занять критическую позицию по отношению к новомодному тогда учению. (Искендеров)

Во-первых, российские историки, в том числе и те, кто относился к марксизму достаточно лояльно, не согласны были признавать за материалистическим пониманием истории единственный, универсальный и всеохватывающий метод исторического познания. Но они были готовы рассматривать его как одно из многочисленных направлений, существовавших тогда в мировой историографии.

Во-вторых, мало кто из российских историков конца прошлого и начала нынешнего века не высказывался (хотя и с разной степенью остроты) против идеи привнесения законов материалистической диалектики в сферу исторического познания, считая такие усилия малоплодотворными. Уже по одному этому, полагали они, марксистский подход не может быть проведен достаточно «последовательно и доказательно». Стремление марксистов возвести свой подход на уровень методологии и даже мировоззрения они считали крайне опасным, не имеющим ничего общего с подлинной наукой и таящим в себе серьезную угрозу для свободного и творческого развития исторической мысли. Такой подход некоторые из них называли «суррогатом общественной науки»; этот схематизм, утверждали они, неизбежно должен будет привести к застою исторической мысли. Само выделение какого бы то ни было единственного фактора (в данном случае социально- экономического) в качестве главного и решающего в общественном развитии (как в целом, так и в отдельных его сферах), а равно и в процессе познания истории не позволяет правильно определить содержание, механизм и направленность общественной эволюции, являющейся, как отмечал, в частности, Петрушевский, следствием «взаимодействия экономического, политического и культурного процессов». Исключительно материалистическое решение – применительно к истории – основного вопроса философии многими российскими историками рассматривалось как забвение и принижение духовно-нравственных сторон общественной жизни. Как отмечал М.М. Хвостов, можно разделять идеи философского идеализма и в то же время оставаться материалистом в понимании общественной жизни и, наоборот, отстаивать «философский материализм», но считать, что «именно мысль, идеи создают эволюцию общества».

В-третьих, следует отметить и то немаловажное обстоятельство, что многие российские историки рассматривали марксизм как западноевропейское учение, сформировавшееся на базе обобщения европейского исторического опыта. Основные положения и формулы этой теории отражали социально-экономические, политические и идеологические условия, в значительной мере отличные от российских. Поэтому механическое наложение этих формул и схем на российскую историческую действительность далеко не всегда приводило к желаемым результатам. Вдумчивый российский историк не мог не видеть и не ощущать те противоречия, которые неизбежно возникали между теорией исторического процесса, вырабатывавшейся в иных условиях и предназначавшейся для других стран, и исторической жизнью России, которая не укладывалась в прокрустово ложе марксистских догм и схем. Это касалось многих сторон исторического и культурного развития России. Уже в ходе послевоенных дискуссий к этому обстоятельству вновь привлек внимание акад. Н.М. Дружинин, призывавший «решительно отмежеваться от теории механического заимствования, которая игнорирует внутренние законы движения каждого народа».

В самом существе материалистического понимания истории был заключен принципиальный методологический порок, поскольку этот подход фактически исключал возможность всестороннего и объективного исследования исторического процесса во всей его цельности, многогранности, многосложности и противоречивости. Добываемые таким путем данные и формулируемые на такой методологической базе выводы и закономерности не только втискивали реальную историческую жизнь в заранее уготованные схемы и стереотипы, но и превращали историческую науку и исторические знания в составную часть определенного мировоззрения. Это и послужило причиной, по которой многие видные и российские, и западноевропейские историки отвергли такое понимание истории. Они считали, что соединение материализма с диалектикой и распространение такого подхода на изучение истории– вовсе не благо, но беда для исторической науки.

Развитие исторической мысли в XX в., в том числе и эволюция самой марксистской историографии, показывает, что во многом российские историки были правы в своих оценках марксизма и его возможных последствий для развития исторической науки. Эти оценки и сегодня звучат весьма актуально, служат своего рода укором для тех, кто не прислушался к ним в то время и продолжает игнорировать их и сегодня, слепо веря в то, что материалистическое понимание истории было и остается главным и единственно верным методом познания исторической истины.

Кризис отечественной историографии в главном и основном порожден кризисом марксизма (прежде всего метода материалистического понимания истории в его крайне детерминированной форме), того марксизма, который в советское время превратился в государственную идеологию и даже мировоззрение, присвоив себе монопольное право определять, в каких рамках может развиваться та или иная область гуманитарного знания. Марксизм, по существу, вывел историю за пределы науки, превратил ее в составную часть партийной пропаганды.

Апогеем стало издание «Краткого курса истории ВКП(б)», одобренного в 1938 г. ЦК ВКП(б) и сразу ставшего чуть ли не библией большевизма. С этих пор историкам отводилась весьма незавидная роль комментаторов и пропагандистов якобы научности примитивизированных положений исторического материализма, содержавшихся в этом сталинском сочинении. После выхода в свет «Краткого курса» и возведения его в ранг высшего достижения философской и исторической мысли говорить о каком-нибудь развитии подлинной исторической науки уже не приходится. Она все больше впадает в состояние стагнации и глубочайшего кризиса.

Можно ли было всерьез думать о развитии исторической науки, если «Краткий курс» провозглашал первейшей ее задачей «изучение и раскрытие законов производства, законов развития производительных сил и производственных отношений, законов экономического развития общества», В этой книге безапеляционно утверждалось, что «на протяжении трех тысяч лет в Европе успели смениться три разных общественных строя: первобытнообщинный строй, рабовладельческий строй, феодальный строй, а в восточной части Европы, в СССР сменились даже четыре общественных строя». Историки должны были либо подтвердить этот тезис, либо занять нейтральную позицию, не соглашаясь с этим суждением, но и не выступая против него. Последние оказались в абсолютном меньшинстве.

Дискуссии, проходившие, в 30-е и 50-е, а отчасти– и в 60-е годы, в большей или меньшей степени испытывали на себе прямое давление властей. Какие бы проблемы не выносились на обсуждение (будь то характер древневосточных обществ, азиатский способ производства, периодизация отечественной и всемирной истории или даже датировка «Слова о полку Игореве»), все эти дискуссии не выходили за рамки дозволенного и сводились, по существу, к тому, чтобы лишний раз подтвердить правоту и незыблемость основных положений материалистического понимания истории. Этим дискуссиям и обсуждениям были присущи некоторые общие черты и особенности.

II. Критика ряда идейно-теоретических постулатов марксизма, носивших утопический характер:

1) утопизм в оценках перспектив капитализма.

Основоположники марксизма научно объяснили, почему предшествующие социалистические и коммунистические учения неизбежно носили утопический характер. Эти учения возникли в условиях неразвитого капиталистического строя, когда еще не выявились тенденции, указывающие на закономерность обобществления средств производства в ходе развития капитализма, когда еще не существовало организованное рабочее движение, которое в дальнейшем сыграло выдающуюся роль в эволюции буржуазного общества. Утописты, говорит Энгельс, были вынуждены конструировать элементы будущего общества из своей головы, так как в буржуазном обществе эти элементы еще не зародились. Утопические социалисты не видели и не хотели видеть того уже выявляющегося факта, что капиталистическому обществу предстоит еще длительный путь развития, прежде чем оно исчерпает свои социальные ресурсы и станет возможным переход к посткапиталистическому общественному строю. Чувство социальной справедливости, которое одушевляло утопистов, подталкивало их к выводу, что уже настала пора заменить несправедливый общественный строй справедливым обществом социальной гармонии.

Маркс решительно выступил против этих субъективистских представлений своих предшественников. В предисловии к работе «К критике политической экономии» он с впечатляющей научной трезвостью заявил: «Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые, более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества» 3 . Это классическое положение, высказанное в 1859 году, когда уже были созданы основы марксистского экономического учения, является назидательным ответом не только утопическим социалистам и коммунистам, но и собственным, прежним воззрениям, которые были сформулированы основоположниками марксизма в конце 40-х – начале 50-х годов XIX века. Однако трезвый научный вывод, сформулированный Марксом, не отразился на той оценке капиталистической системы, которую мы находим в их произведениях последующих лет. Парадоксальный факт: признав жизнеспособность капиталистического способа производства, Маркс и Энгельс продолжают выражать надежду, что каждый новый кризис перепроизводства станет предвестником краха всей капиталистической системы. Несмотря на то что в марксовом «Капитале» было разъяснено, что кризисы перепроизводства являются нормальным циклом процесса воспроизводства капитала, Энгельс в «Анти-Дюринге» характеризует эти кризисы как кризис «самого способа производства» 4 .

Энгельс разъяснял, что утописты были утопистами в силу того, что капиталистическая система была недостаточно развита. Однако и Маркс, и Энгельс также жили в эпоху все еще недостаточно развитого капитализма, едва вступившего в эпоху промышленного производства. Это обстоятельство впоследствии было признано Энгельсом, когда он писал, что вместе с Марксом переоценивал степень зрелости капитализма. Но дело было не только в этой переоценке зрелости капитализма, но и в тех по существу утопических выводах, которые делались из этой ложной констатации.

Вернемся снова к «Анти-Дюрингу» – произведению, в котором наиболее полно и систематически изложено социалистическое учение марксизма. Эта книга вышла в свет в 1878 году. Маркс читал ее в рукописи, согласился с выводами Энгельса и дополнил его исследование еще одной, им самим написанной главой. «Анти-Дюринг» можно рассматривать как одно из итоговых произведений марксизма. В нем мы находим обстоятельный критический анализ утопического социализма и наряду с ним... утопические по своему характеру заявления о конце капитализма, близости нового, социалистического строя. «Новые производительные силы уже переросли буржуазную форму их использования», – категорически утверждает Энгельс 5 . Та же мысль высказывается в другом месте: «Производительные силы восстают против способа производства, который они переросли» 6 . И далее: «Весь механизм капиталистического способа производства отказывается служить под тяжестью им же самим созданных производительных сил» 7 .

Такими высказываниями пестрит весь «Анти-Дюринг», но нам нет нужды приводить другие цитаты, чтобы показать утопический характер убеждений основоположников марксизма относительно близости краха капитализма. Эти убеждения были полностью восприняты и даже усилены Лениным, который в отличие от Маркса и Энгельса не связывал ожидаемый крах капиталистической системы с конфликтом между высокоразвитыми производительными силами и несоответствующими их уровню и характеру буржуазными производственными отношениями.

Таким образом, марксистская критика утопического социализма и коммунизма оказывается непоследовательной. Отвергая идеалистические воззрения утопистов, полагавших, что социализм победит капитализм подобно тому, как истина и справедливость побеждают ложь и несправедливость, Маркс и Энгельс также оказывались во власти гуманистических иллюзий, предрекая крах капиталистической системы в ближайшие годы.

2) Подобно утопистам они не видели, что порождаемые капитализмом противоречия находят свое постепенное разрешение в рамках капиталистической системы, и односторонне, пессимистически оценивали перспективы развивающегося капитализма. Это нашло свое наиболее яркое выражение в сформулированном Марксом законе абсолютного и относительного обнищания трудящихся. Согласно этому закону прогресс капитализма означает прогрессирующее обнищание пролетариата. Следует отметить, что основную идею этого закона мы находим у Фурье и других утопистов, которые утверждали, будто богатство порождает нищету, так как источником богатства является ограбление трудящихся.

Закон абсолютного и относительного обнищания трудящихся был фактически опровергнут уже при жизни Маркса и Энгельса благодаря организованному рабочему движению и деятельности социал-демократических партий, которые сумели заставить капиталистов пойти на серьезные уступки классовым требованиям пролетариата. Таким образом, само историческое развитие разоблачило одну из главных утопических идей, служившую для марксизма едва ли не главным теоретическим аргументом в критике капитализма и обосновании его неминуемого краха в рамках ближайшего, уже начавшегося исторического периода.

3). Свое убеждение относительно приближающегося краха капитализма Маркс стремился также обосновать общими положениями созданного им исторического материализма. Идеи согласно этому учению вторичны; они отражают определенные материальные условия, общественное бытие. Следовательно, появление на исторической арене социалистических и коммунистических идей свидетельствует о том, что уже существуют условия, определившие их содержание, и соответствующие социальные требования и задачи. Поэтому Маркс писал: «...Человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются или по крайней мере находятся в процессе становления» 8 .

Приведенное положение является очевидной уступкой утопическому социализму, который полагал, что создание социалистического учения – главное условие выполнения поставленных им задач. Между тем идеи утопического коммунизма возникли, как известно, в докапиталистическую эпоху. Они, разумеется, отражали исторически определенное общественное бытие, интересы порабощенных феодальными отношениями масс трудящихся, но никак не указывали на приближение того общественного строя, необходимость которого возвещали.

Антикапиталистические утопии возникали уже в XVII–XVIII веках, но это вопреки приведенному тезису Маркса отнюдь не свидетельствовало, что материальные условия посткапиталистического общества находятся уже в процессе становления.

4) Маркс и Энгельс критиковали утопических социалистов и коммунистов за то, что они со скрупулезными подробностями описывали будущее общество, которое придет на смену капитализму. В отличие от утопистов основоположники марксизма ограничились указаниями на те черты посткапиталистического строя, которые являются продолжением процессов, совершающихся уже при капитализме. Так, констатируя, будто развитие капитализма характеризуется обобществлением средств производства, основоположники марксизма приходили к выводу, что конечным результатом этого процесса станет упразднение мелкого и среднего производства, поглощение мелких капиталистов крупными акционерными компаниями, короче говоря, прекращение существования частной (принадлежащей отдельным, частным лицам) собственности на средства производства. Этот вывод отличался от представлений тех утопических социалистов и коммунистов, которые считали необходимым запрещение частной собственности на средства производства. И тем не менее этот вывод Маркса и Энгельса оказался ошибочным, поскольку развитие капитализма, особенно начиная с конца XIX века, не только не вело к упразднению мелкого производства, но всячески способствовало его развитию, создавая необходимую для него материально- техническую базу. Частная собственность на средства производства оказалась непреходящей основой капиталистического производства, которое вопреки убеждениям Маркса и Энгельса не создавало экономических предпосылок для ее упразднения.

5). Вслед за Р. Оуэном и утопическими коммунистами основоположники марксизма утверждали, что посткапиталистическое общество навсегда покончит с товарно-денежными отношениями и перейдет к системе непосредственного продуктообмена. И этот вывод Маркса и Энгельса также оказался явной уступкой утопизму.

Товарный обмен возник уже в доклассовом обществе; он существовал, развивался в рабовладельческом, феодальном обществах, не порождая присущих капитализму экономических отношений. И современный уровень общественного развития свидетельствует, что товарно-денежные отношения, рыночная экономика являются рациональными экономическими отношениями как внутри каждой страны, так и в отношениях между странами. Товарно-денежные отношения возникли задолго до капитализма, и они как цивилизованная форма экономических отношений сохранятся и в посткапиталистическом обществе. Значит ли это, что они не подвергаются изменению, развитию? Конечно, нет.

6). Маркс и Энгельс полагали, что социалистический принцип распределения «от каждого по способностям, каждому – по труду» может быть осуществлен в обществе, упразднившем товарно-денежные отношения. И этот вывод является, конечно, уступкой утопизму. Отсутствие товарно-де- нежных отношений делает невозможным хозяйственный расчет и вознаграждение за труд, соразмерное его количеству и качеству (последнее особенно важно). Как правильно замечает один из известных критиков марксизма Л.фон Мизес, «социалистическое общество просто не сможет определить отношение между важностью работ, выполняемых для общества, и вознаграждением, полагающимся за этот труд. Оплата труда будет вынужденно произвольной» 9 .

Исторический опыт «реального социализма», несмотря на то, что товарно-денежные отношения в какой-то мере сохранялись, полностью подтверждает правоту этих слов.

III. Критика (отрицание) принципиальных методологических установок теории ОЭФ.

а) Болховитинов Н.Н. (ВИ, 1994. №6. с.49, 50): главный недостаток формационного подхода в том, что основное внимание уделяется производству, развитию производительных сил и производственных отношений, войнам и революциям. Между тем, в центре истории всегда стоял человек. Именно положением человека, его правами и свободами определяется и степень прогресса общества. Самое совершенное в техническом отношении производство, в котором человек низведен до положения раба и винтика, не может считаться прогрессивным.

Роль религии в истории оказалась очень значительной, а иногда даже преобладающей. Если мы в самых общих чертах попытаемся определить значение христианства и трех его основных направлений в истории различных регионов, то легко заметить, что страны, где преобладал протестантизм (Англия, Голландия, США), достигли самого высокого развития. Страны, где преобладал католицизм (Испания, Португалия, Лат. Америка, Италия), отставали от своих более удачливых соседей, а Вост. Европа, включая Россию, Сербию и Черногорию, где господствовало православие с его раболепием перед государством, оказались в последнем ряду развитых стран христианского мира.

Маркс, говоря о т.н. ПНК, очень упростил картину. История становления капитализма не сводилась только к разбою и спекуляции. Для первоначального накопления в ряде стран З. Европы и Америки протестантизм с его этикой имел огромное значение. Нормальный бизнес выдвинул эти страны на первое место в экономическом развитии.

б) Помимо уже вскрытого ранее историцистского изъяна, необходимо подчеркнуть сомнительную способность марксизма дать убедительный ответ, в частности, на важный вопрос: почему в одних и тех же геоисторических условиях сосуществовали и соседствуют сегодня общества различной формационной принадлежности? Почему при наличии однотипного либо весьма сходного базиса надстройки соответствующих обществ достаточно своеобразны?

в) Многие исследователи обратили внимание на относительную применимость этой модели почти исключительно к Западной Европе, т.е. на ее европоцентристский характер, на стремление марксизма подчеркивать однолинейный характер социальных процессов, недооценивая инвариантность и альтернативность их векторности.

г) Немарксистские авторы подвергают сомнению марксистский тезис о постоянно-неумолимом характере проявления «объективных законов» не только, к примеру, в сфере рыночной экономики (с чем они согласны), но и в обществе «в целом». При этом часто ссылаются на В. Виндельбанда, основавшего во второй половине XIX века в Бадене (Германия) крупную философскую школу. Он утверждал, что в истории нет законов, а то, что выдают за них, есть лишь несколько тривиальных общих мест, допускающих при этом бесчисленные отклонения. Другие критики марксизма опираются на мнение М. Вебера, для которого понятия «капитализм», «социализм» только более или менее удобные теоретические конструкции, необходимые лишь для систематизации эмпирического социального материала. Это лишь «идеальные типы», не обладающие объективно истинным содержанием. Со временем старые «типы» заменяются новыми.

д). Алаев Л.Б.: (ВИ, 1994. №6, с.91): Формационная теория в свое время так и не сделалась теорией. Дискуссии о том, что такое производительные силы, каково соотношение между производственными отношениями и собственностью, о содержании понятия «способ производства» - показали, что имеются лишь наметки этой теории. Оказалось, что все стороны человеческой личности и все проявления социальности можно рассматривать и как производительные силы, и как производственные отношения, и как базис, и как надстройку, что обеспечивает аналитические возможности этих категорий. Так, при любом понимании категории «способ производства» не удается обнаружить в истории «рабовладельческий способ производства». Тем не менее, сам фактор уровня экономического развития, безусловно, надо принимать во внимание, как один из серьезных показателей общего прогресса. Модная сейчас тенденция заменять экономический фактор фактором духовного развития ведет в очередной тупик. Нет никаких оснований принимать один из аспектов развития за основной и всё определяющий. Надо отойти не столько от преувеличения роли экономического фактора, сколько вообще от монистического взгляда на историю. Другими критериями могут быть духовное состояние (уровень нравственности в обществе, качество религиозных идей), степень свободы личности, характер организации общества (самоуправление, государственность) и другие.

Теория истории или теория прогресса может разрабатываться и применяться лишь на глобальном уровне. Реальные локальные истории не могут быть уменьшенными копиями всемирной. Они подвержены действию многих факторов: влиянию природной среды и ее изменений, сочетания внутренних и внешних импульсов, специфического соотношения хозяйственных, демографических, военных и духовных процессов, способности остановиться в развитии или исчезнуть с исторической карты. Можно вспомнить и о гумилевской идее пассионарности (необъяснимые пока вспышки активности в разных районах земли – это факт). Для мировой же истории а) нет внешнего фактора, б) она неостановима и в) человечество в целом пока не допустило своего исчезновения.

В марксизме вопрос о соотношении мировых и локальных закономерностей совершенно не разработан. Схема формаций ориентирована на Западную Европу. Маркса и Энгельса нельзя винить за то, что они практически не поставили вопроса о соотношении европейской и азиатской истории: таков был уровень европейской науки того времени. Но Маркс профессионально занимался вопросом о генезисе капитализма в Западной Европе и тем не менее оставил не проясненным вопрос о соотношении общего (западноевропейского) и особенного (английского) в генезисе капитализма.

е) Переломные моменты в истории совершенно необязательно связывать с политическим революциями. Кроме «буржуазных», никаких иных революций история не знает: ни «азиатских», ни «рабовладельческих», ни «феодальных». Категория «пролетарской революции» вообще была введена в теорию вопреки всякой диалектики, поскольку согласно «теории», она сначала совершается, и лишь затем подводит под себя базис. Весьма характерно, что ни одна из «буржуазных революций» не начинает становления капитализма и не заканчивает формирования этого строя. По-видимому, определение момента перехода в новое качество – задача гораздо более сложная, чем нахождение некоего политического катаклизма, которому можно было бы приписать роль «диалектического скачка».

Янин В.Л. (ВИ, 1992. №8-9. с.160): Собственно марксистская наука мало что дает для понимания российского феодализма, которому никто из исследователей так и не смог пока дать четкого определения. Современный историк не сможет и в дальнейшем обойтись без трех положений марксизма, которые вполне оправдали себя: учение о развитии человечества по восходящей линии; учение о классовой борьбе (разумеется, не как о всеобщей форме развития общества); тезис о примате экономики над политикой.

Так, исследование новгородской государственности подтвердило, что реформы управления проводились здесь именно тогда, когда происходило очередное обострение классовых противоречий или когда с особой силой проявляло себя самосознание того или иного класса.

Ланда Р.Г. (ВИ., 1994. №6. С.87): нельзя отрицать прежнюю методологию полностью. Сохраняют все свое значение такие постулаты марксистской методологии истории как: первичность общественного бытия и вторичность общественного сознания (что не исключает их взаимодействия, и в конкретных случаях и на определенное время, перемены мест); экономическая (в большинстве случаев, но не всегда) и социальная (реже – групповая и персональная) подоплека политических движений и политических интересов. Сохраняет свое значение и понятие «классовая борьба», хотя, очевидно, стоило бы разобраться, когда она заменяется, вытесняется национально-этнической и религиозной борьбой (особенно в наше время), а когда просто вуалируется этноконфессиональным противостоянием. Все это не исключает, разумеется, при соответствующих обстоятельствах слияния воедино всех или некоторых из перечисленных выше видов социальной борьбы. Все названные постулаты выдержали проверку временем. Более того, они уже давно перестали быть специфически марксистскими и широко применяются историками-немаркссистами и даже антимарксистами.

Впервые понятие общественно-экономической формации определил К. Маркс. Оно основывается на материалистическом понимании истории. Развитие человеческого общества рассматривается как неизменный и закономерный процесс смены формаций. При этом всего их выделяется пять. Основу каждой из них составляет определенный возникающие в процессе производства и в ходе распределения материальных благ, их обмена и потребления, формируют экономический базис, который в свою очередь определяет юридическую и политическую надстройку, структуру общества, быта, семьи и так далее.

Возникновение и развитие формаций осуществляется по особым экономическим законам, которые действуют вплоть до перехода на следующий этап развития. Одним из них является закон соответствия отношений производства уровню и характеру развития производительных сил. Любая формация в своем развитии проходит определенные этапы. На последнем происходит конфликт и и возникает необходимость в смене старого способа производства на новый и, как результат, одна формация, более прогрессивная, сменяет другую.

Так что же такое общественно-экономическая формация?

Это сложившийся исторически тип общества, в основе развития которого находится определенный способ производства. Любая формация - определенная специфическая ступень человеческого общества.

Какие общественно-экономические формации выделяются сторонниками этой теории развития государства и общества?

Исторически первой формацией является первобытнообщинная. Тип производства определялся сложившимися отношениями в родоплеменной общине, распределением труда между ее членами.

В результате развития между народами возникает рабовладельческая общественно-экономическая формация. Расширяется масштаб общения. Появляются такие понятия, как цивилизация и варварство. Для этого периода характерно множества войн, при которых в качестве прибавочного продукта изымалась военная добыча и дань, появлялась бесплатная рабочая сила в виде рабов.

Третьим этапом развития является возникновение феодальной формации. В это время происходили массовые переселения на новые земли крестьян, постоянные войны за подданных и землю между феодалами. Целостность экономических единиц должна была обеспечиваться военной силой, и роль феодала заключалась в сохранении их неприкосновенности. Война становилась одним из условий производства.

В качестве четвертого этапа развития государства и общества сторонники выделяют капиталистическую формацию. Это последняя стадия, которая основана на эксплуатации людей. Происходит развитие средств производства, появляются фабрики и заводы. Повышается роль международного рынка.

Последняя общественно-экономическая формация - коммунистическая, которая в своем развитии проходит социализм и коммунизм. При этом выделяется два вида социализма - построенный в основном и развитой.

Теория общественно-экономических формаций возникла в связи с необходимостью научного обоснования неуклонного движения всех стран мира к коммунизму, неизбежности перехода в эту формацию из капитализма.

Формационная теория имеет ряд недостатков. Так, она учитывает лишь экономический фактор развития государств, который имеет большое значение, но не является в полной мере определяющим. Кроме того, противники теории указывают на то, что ни в одной из стран общественно-экономическая формация в чистом виде не существует.

Словари определяют общественно-экономическую формацию как исторически определенный тип общества, основывающийся на определенном способе производства. Способ же производства – это одно из центральных понятий в марксистской социологии, характеризующее определенный уровень развития всего комплекса общественных отношений. Свою основную идею естественноисторического развития общества Карл Маркс выработал при помощи выделения из различных сфер общественной жизни экономической сферы и придания ей особого значения – как главной, в известной мере определяющей все остальные, а из всех видов общественных отношений он обратил первоочередное внимание на производственные отношения – те, в которые люди вступают по поводу не только производства материальных благ, но также их распределения и потребления.

Логика здесь довольно проста и убедительна: главное и определяющее в жизни любого общества – это добывание средств к жизни, без которых просто не смогут сложиться никакие другие отношения между людьми – ни духовные, ни этические, ни политические – ибо без этих средств не будет и самих людей. А чтобы добывать средства к жизни (производить их), люди должны объединяться, кооперироваться, вступать для совместной деятельности в определенные отношения, которые и называются производственными

Согласно аналитической схеме Маркса, способ производства включает в себя следующие составные части. Производительные силы, образующие ядро экономической сферы, – это обобщающее наименование соединения людей со средствами производства, т. е. с совокупностью материальных средств, находящихся в работе: сырья, инструментов, техники, орудий, зданий и сооружений, используемых в производстве товаров. Главной составной частью производительных сил являются, конечно, сами люди с их знаниями, умениями и навыками, которые позволяют им с помощью средств производства из предметов окружающего природного мира производить предметы, предназначенные непосредственно для удовлетворения человеческих потребностей – собственных или других людей.

Производительные силы – наиболее гибкая, подвижная, непрерывно развивающаяся часть этого единства. Это понятно: знания и умения людей постоянно наращиваются, появляются новые открытия и изобретения, совершенствуя, в свою очередь, орудия труда. Производственные отношения более инертны, малоподвижны, медлительны в своем изменении, однако именно они образуют ту оболочку, питательную среду, в которой и развиваются производительные силы. Неразрывное единство производительных сил и производственных отношений называют базисом, поскольку он служит своеобразной основой, опорой для существования общества.

На фундаменте базиса вырастает надстройка. Она представляет собой совокупность всех остальных социальных отношений, «остающихся за вычетом производственных», содержащую множество различных институтов, таких как государство, семья, религия или различные виды идеологий, существующих в обществе. Основная специфика марксистской позиции состоит в утверждении, что характер надстройки определяется характером базиса. Поскольку сменяется природа базиса (глубинный характер производственных отношений), постольку меняется и природа надстройки. Потому, например, политическая структура феодального общества и отличается от политической структуры капиталистического государства, что хозяйственная жизнь этих двух обществ существенно различна и требует разных способов влияния государства на экономику, разных законодательных систем, идеологических убеждений и т. п.

Исторически определенный этап развития данного общества, который характеризуется конкретным способом производства (включая соответствующую ему надстройку), именуется общественно-экономической формацией. Смена же способов производства и переход от одной общественно-экономической формации к другой вызывается антагонизмом между устаревающими производственными отношениями и непрерывно развивающимися производительными силами, которым становится тесно в этих старых рамках, и они разрывают ее подобно тому, как выросший птенец разрывает скорлупу, внутри которой он развивался.

Модель базиса и надстройки вдохнула жизнь во множество учений, простирающихся от романтизма XVIII века до анализа структуры семьи в современном обществе. Преобладающая форма, которую принимали эти учения, носила классово-теоретический характер. То есть производственные отношения в базисе рассматривались как отношения между социальными классами (скажем, между рабочими и капиталистами), и, следовательно, утверждение, что базис определяет надстройку, означает, что характер надстройки в значительной степени детерминируется экономическими интересами господствующего социального класса. Такой акцент на классы как бы «снимал» вопрос о безличном действии экономических законов.

Метафора базиса и надстройки и определяемой ими общественно-экономической формации оказалась плодотворным аналитическим инструментом. Но она также вызвала огромное число дискуссий как в самом марксизме, так и вне его. Один из пунктов проблемы – определение производственных отношений. Поскольку ядром их выступают отношения собственности на средства производства, они неизбежно должны включать в себя правовые дефиниции, а ведь их данная модель определяет как надстроечные. В силу этого аналитическое разделение базиса и надстройки представляется затруднительным.

Важным предметом спора вокруг модели базиса и надстройки стала точка зрения, что базис якобы жестко детерминирует надстройку. Ряд критиков утверждают, что эта модель влечет за собой экономический детерминизм. Однако следует учитывать, что сами К. Маркс и Ф. Энгельс никогда не придерживались такой доктрины. Во-первых, они понимали, что многие элементы надстройки могут быть относительно автономны от базиса и обладать собственными законами развития. Во-вторых, они утверждали, что надстройка не просто взаимодействует с базисом, но и достаточно активно влияет на него.

Итак, исторический период развития конкретного общества, в течение которого доминируетданный способ производства, и называется общественно-экономической формацией. Введение этого понятия в социологический анализ периодизации обществ имеет ряд преимуществ.

♦ Формационный подход позволяет отличить один период развития общества от другого по достаточно четким критериям.

♦ С помощью формационного подхода можно найти общие сущностные черты в жизнедеятельности различных обществ (стран и народов), находящихся на одинаковой ступени развития даже в различные исторические периоды, и напротив, – найти объяснения различий в развитии двух обществ, сосуществующих в один и тот же период, но обладающих разными уровнями развития вследствие различия в способах производства.

♦ Формационный подход позволяет рассматривать общество как единый социальный организм, т. е. анализировать все общественные явления на основе способа производства в органическом единстве и взаимодействии.

♦ Формационный подход дает возможность свести стремления и действия отдельных личностей к действиям больших масс людей.

На основе формационного подхода вся человеческая история делится на пять общественно-экономических формаций. Однако прежде, чем перейти к их непосредственному рассмотрению, следует обратить внимание на системообразующие признаки, определяющие параметры каждой из формаций.

Первый из них относится к структуре труда, как определяет ее Маркс в своем «Капитале». Согласно трудовой теории стоимости, целью любой экономической системы является создание потребительных стоимостей, то есть полезных вещей. Однако во многих экономиках (особенно капиталистических) люди производят вещи не столько для собственного пользования, сколько для обмена на другие товары. Все товары производятся с помощью труда, и в конечном счете именно время труда, затраченное на их производство, детерминирует стоимость обмена.

Рабочее время работника можно условно разделить на два периода. В течение первого он производит товары, стоимость которых равна стоимости его существования, – это необходимый труд. «Второй период труда – тот, в течение которого рабочий работает уже за пределами необходимого труда, – хотя и стоит ему труда, затраты рабочей силы, однако не образует никакой стоимости для рабочего. Он образует прибавочную стоимость».Предположим, рабочий день составляет десять часов. В течение части его – скажем, восьми часов – рабочий будет производить товары, стоимость которых равна стоимости его существования (пропитания). В течение двух остающихся часов рабочий будет создавать прибавочную стоимость, которая присваивается собственником средств производства. И в этом состоит второй системообразующий признак общественно-экономической формации.

Собственником может быть и сам работник, однако чем более развито общество, тем менее это вероятно; в большинстве известных нам общественно-экономических формаций средствами производства владеет не тот, кто непосредственно трудится с помощью них, а кто-то другой – рабовладелец, феодал, капиталист. Следует отметить, что именно прибавочная стоимость является основой, во-первых, частной собственности, а во-вторых – рыночных отношений.

Таким образом, мы можем выделить интересующие нас системообразующие признаки общественно-экономических формаций.

Первый из них – это соотношение между необходимым и прибавочным трудом, наиболее типичное для данной формации. Такое соотношение решающим образом зависит от уровня развития производительных сил, и прежде всего – от технологических факторов. Чем ниже уровень развития производительных сил, тем больше удельный вес необходимого труда в общем объеме любого производимого продукта; и наоборот – по мере совершенствования производительных сил неуклонно возрастает доля прибавочного продукта.

Второй системообразующий признак – это характер собственности на средства производства, доминирующий в данном обществе. Теперь, основываясь на этих критериях, мы попытаемся кратко рассмотреть все пять формаций.

Первобытнообщинный строй (или примитивное общество). При данной общественно-экономической формации способ производства характеризуется чрезвычайно низким уровнем развития производительных сил. Весь труд является необходимым; прибавочный труд равен нулю. Грубо говоря, это означает, что все производимое (точнее, добываемое) потребляется без остатка, не образуется никаких излишков, а значит, нет возможности ни делать накоплений, ни производить обменных операций. Поэтому первобытнообщинная формация характеризуется практически элементарными производственными отношениями, основанными на общественной, точнее общинной, собственности на средства производства. Частная собственность просто не может здесь возникнуть в силу практически полного отсутствия прибавочного продукта: все, что производится (точнее, добывается), потребляется без остатка, и всякая попытка отнять, присвоить что-либо добытое руками других просто приведет к гибели того, у кого это отнимают.

В силу тех же причин здесь отсутствует товарное производство (нечего выставить на обмен). Понятно, что такому базису соответствует чрезвычайно слаборазвитая надстройка; просто не могут появиться люди, которые могли бы позволить себе профессионально заниматься управлением, наукой, отправлением религиозных обрядов и т. п.

Достаточно важный момент – судьба пленников, которых захватывают во время стычек враждующих племен: их либо убивают, либо съедают, либо принимают в состав племени. Заставлять их принудительно работать не имеет никакого смысла: они без остатка употребят все, что произведут.

Рабство (рабовладельческая формация). Лишь развитие производительных сил до такого уровня, который обусловливает появление прибавочного продукта, хотя бы в незначительном объеме, коренным образом меняет судьбу вышеупомянутых пленников. Теперь становится выгодно обращать их в рабов, поскольку весь излишек произведенных их трудом продуктов поступает в безраздельное распоряжение хозяина. И чем большим числом рабов обладает хозяин, тем большее количество вещественного богатства сосредоточивается в его руках. Кроме того, появление того же прибавочного продукта создает материальные предпосылки для возникновения государства, а также – для определенной части населения – профессиональных занятий религиозной деятельностью, наукой и искусством. То есть возникает надстройка как таковая.

Поэтому рабство как социальный институт определяется в качестве формы собственности, которая дает одной личности право на владение другой личностью. Таким образом, главным объектом собственности здесь являются люди, выступающие не только в качестве личностного, но и в качестве вещественного элемента производительных сил. Другими словами, подобно любому другому средству производства, раб – это вещь, с которой ее владелец волен делать все, что угодно, – купить, продать, обменять, подарить, выбросить за ненадобностью и т. п.

Рабский труд существовал при различных социальных условиях – от Древнего мира до колоний Вест-Индии и плантаций южных штатов Северной Америки. Прибавочный труд здесь уже не равен нулю: раб производит продукцию в объеме, несколько превышающем стоимость собственного пропитания. В то же время с точки зрения эффективности производства при использовании рабского труда всегда возникает целый ряд проблем.

1. Казарменная рабская система не всегда в состоянии воспроизводить сама себя, и рабов необходимо получать или путем покупки на рынках работорговли, или путем завоевания; поэтому рабские системы нередко имели тенденцию острой нехватки трудовых ресурсов.

2. Рабы требуют значительного «силового» надзора вследствие угрозы их восстаний.

3. Рабов трудно заставить выполнять трудовые задания, требующие квалификации, без дополнительных побудительных мотивов. Наличие этих проблем заставляет предположить, что рабство не может дать соответствующей базы для продолжительного экономического роста. Что касается надстройки, то ее характерной чертой является практически полное исключение рабов из всех форм политической, идеологической и многих других форм духовной жизнедеятельности, поскольку раб рассматривается в качестве одной из разновидностей рабочей скотины или же «говорящего орудия».

Феодализм (феодальная формация). Американские исследователи Дж. Прауер и С. Айзенштадт перечисляют пять характеристик, общих для наиболее развитых феодальных обществ:

1) отношения типа лорд-вассал;

2) персонифицированная форма правления, которая эффективна скорее на местном, чем на общенациональном уровне, и которая обладает сравнительно низким уровнем разделения функций;

3) землевладение, основанное на даровании феодальных поместий (феодов) в обмен на службу, прежде всего военную;

4) существование частных армий;

5) определенные права помещиков в отношении крепостных крестьян.

Данные черты характеризуют экономическую и политическую систему, которая была чаще всего децентрализованной (или слабо централизованной) и зависела от иерархической системы личных связей внутри дворянства, несмотря на формальный принцип единой линии авторитарности, восходящей к королю. Это обеспечивало коллективную оборону и поддержание порядка. Экономический базис представлял собой поместную организацию производства, когда зависимое крестьянство доставляло прибавочный продукт, в котором помещики нуждались для выполнения своих политических функций.

Главным объектом собственности в феодальной общественно-экономической формации выступает земля. Поэтому классовая борьба между помещиками и крестьянами сосредоточивается, прежде всего, на размерах производственных единиц, назначаемых арендаторам, условиях аренды, а также на контроле над основными средствами производства, такими как пастбища, дренажные системы, мельницы. Поэтому в современных марксистских подходах утверждается, что вследствие того, что крестьянин-арендатор имеет определенную степень контроля над производством (например обладание обычным правом), для обеспечения контроля землевладельцев над крестьянством и продукцией его труда требуются «внеэкономические меры». Эти меры представляют собой базовые формы политического и экономического господства. Следует отметить, что в отличие от капитализма, где рабочие лишены всякого контроля над средствами производства, феодализм допускает для крепостных крестьян довольно эффективное владение некоторыми из этих средств, взамен обеспечивая себе присвоение прибавочного труда в форме ренты.

Капитализм (капиталистическая формация). Этот тип экономической организации в его идеальной форме может быть очень кратко определен наличием следующих черт:

1) частная собственность и контроль над экономическим инструментом производства, т. е. капиталом;

2) приведение в действие экономической активности для получения прибыли;

3) рыночная структура, регулирующая эту активность;

4) присвоение прибыли собственниками капитала (при условии налогообложения государством);

5) обеспечение трудового процесса рабочими, которые выступают свободными агентами производства.

Исторически капитализм развивался и рос до господствующего положения в экономической жизни одновременно с развитием индустриализации. Однако некоторые из его черт можно обнаружить в коммерческом секторе доиндустриальной европейской экономики – причем на протяжении всего средневекового периода. Мы не будем здесь подробно останавливаться на характеристиках этой общественно-эконо-мической формации, поскольку в современной социологии в значительной степени распространен взгляд на капиталистическое общество как идентичное индустриальному. Более подробное рассмотрение его (равно как и вопрос о правомерности подобного отождествления) мы перенесем в одну из последующих глав.

Важнейшая характеристика капиталистического способа производства: развитие производительных сил достигает такого количественного и качественного уровня, который позволяет увеличить долю прибавочного труда до размеров, превосходящих долю труда необходимого (здесь он выражается в форме заработной платы). По некоторым данным, в современной высокотехнологичной фирме среднестатистический наемный работник работает на себя (т. е. производит продукт стоимостью в свою зарплату) в течение пятнадцати минут из восьмичасового рабочего дня. Это говорит о приближении к ситуации, когда весь продукт становится прибавочным, превращая долю необходимого труда в нуль. Так логика трудовой теории стоимости подводит тенденцию общеисторического развития вплотную к идее коммунизма.

Данная логика заключается в следующем. Капиталистическая формация, развернув массовое производство, гигантски увеличивает общий объем производимой продукции и одновременно обеспечивает возрастание доли прибавочного продукта, которая вначале становится сравнимой с долей необходимого продукта, а потом начинает быстро превосходить ее. Поэтому, прежде чем перейти к рассмотрению концепции пятой общественно-экономической формации, остановимся на общей тенденции изменения соотношения этих долей при переходе от одной формации к другой. Графически эта тенденция условно представлена на диаграмме (рис. 18).

Этот процесс начинается, как мы помним, с того, что в первобытной общине весь производимый продукт – необходимый, прибавочного просто нет. Переход к рабовладению означает появление некоторой доли прибавочного продукта и одновременно – увеличение общего объема производимой в обществе продукции. Тенденция сохраняется при каждом последующем переходе, и современный капитализм (если его еще можно называть капитализмом в строгом смысле этого слова), как мы видели в предыдущей главе, достигает соотношения долей необходимого и прибавочного продукта как 1 к 30. Если мы экстраполируем эту тенденцию в будущее, то неизбежен вывод о полном исчезновении необходимого продукта – весь продукт будет прибавочным, подобно тому, как в первобытной общине весь продукт был необходимым. Это и есть главное качество гипотетической пятой формации. Мы уже привыкли называть ее коммунистической, но далеко не все представляют ее характерные черты, логически вытекающие из описанной выше экстраполяции. Что означает исчезновение необходимой доли продукта в соответствии с положениями трудовой теории стоимости?

Оно находит свое выражение в следующих системных качествах новой формации.

1. Производство перестает носить товарный характер, оно становится непосредственно общественным.

2. Это ведет к исчезновению частной собственности, которая также становится общественной (а не просто общинной, как в первобытной формации).

3. Если учесть, что необходимая доля продукта при капитализме выражалась в заработной плате, то исчезает и она. Потребление в этой формации организовано таким образом, что любой член общества получает из общественных запасов все, что ему необходимо для полноценной жизни. Другими словами, исчезает связь между мерой труда и мерой потребления.

Рис. 18. Тенденции изменения соотношения необходимого и прибавочного продукта

Коммунизм (коммунистическая формация). Являясь скорее доктриной, нежели практикой, понятие коммунистической формации относят к таким грядущим обществам, в которых будут отсутствовать:

1) частная собственность;

2) социальные классы;

3) принудительное («порабощающее человека») разделение труда;

4) товарно-денежные отношения.

Характеристика пятой формации прямо вытекает из перечисленных выше свойств. К. Маркс утверждал, что коммунистические общества будут формироваться постепенно – после революционного преобразования капиталистических обществ. Он отмечал также, что эти четыре основных свойства пятой формации в определенной (хотя и весьма примитивной) форме свойственны также первобытным родовым обществам – условие, которое он рассматривал как примитивный коммунизм. Логическая же конструкция коммунизма «подлинного», как мы уже сказали, выводится Марксом и его последователями как прямая экстраполяция из тенденций предшествующего прогрессивного развития общественно-экономических формаций. Не случайно начало созидания коммунистического строя рассматривается как конец предыстории человеческого общества и начало его подлинной истории.

Имеются серьезные сомнения относительно того, что эти идеи были реализованы на практике в современных нам обществах. В большинстве бывших «коммунистических» стран сохранялись и определенная доля частной собственности, и широко применяемое принудительное разделение труда, а также классовая система, основанная на бюрократических привилегиях. Реальное развитие обществ, именовавших себя коммунистическими, вызвало к жизни дискуссии среди теоретиков коммунизма, одни из них придерживаются мнения, что некоторая доля частной собственности и определенный уровень разделения труда представляются неизбежными и при коммунизме.

Итак, в чем же проявляется прогрессивная сущность этого исторического процесса последовательной смены общественно-экономических формаций?

Первым критерием прогресса, как отмечали классики марксизма, выступает последовательное повышение степени свободы1 живого труда при переходе от одной формации к другой. В самом деле, если мы обратим внимание на главный объект частной собственности, то мы увидим, что при рабстве это – люди, при феодализме – земля, при капитализме – капитал (выступающий в самой разнообразной форме). Крепостной крестьянин реально свободнее любого раба. Рабочий же вообще юридически свободный человек, причем без такой свободы вообще невозможно развитие капитализма.

Вторым критерием прогресса при переходе от одной формации к другой является, как мы видели, последовательное (и значительное) увеличение доли прибавочного труда в совокупном объеме общественного труда.

Несмотря на наличие ряда недостатков формационного подхода (многие из которых проистекают, скорее, из фанатичной догматизации, абсолютизации некоторых положений марксизма его наиболее ортодоксальными и идеологизированными сторонниками), он может оказаться достаточно плодотворным при анализе периодизации исторического развития человеческого общества, в чем нам предстоит еще не раз убедиться на протяжении дальнейшего изложения.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http :// www . allbest . ru /

Профессиональное образовательное частное учреждение среднего профессионального образования «Высший юридический колледж» (Удмуртская республика г. Ижевск)

Филиал в г. Березники Пермского края

Контрольная работа

дисциплина: «Основы социологии и политологии»

тема: «Марксистская система общественно-экономических ф о рмаций»

Выполнила: Останина Екатерина Викторовна студентка 1 курса

Специальность: «Правоохранительная деятельность»

Группа: ЗП -151/2-10

Проверил: Селезнёв Анатолий Васильевич

г. Березники, 2016 г.

• Введение
• 1. Первобытно-общинная формация
• 2. Рабовладельческая формация
• 3. Феодальная формация
• 4. Капиталистическая формация
• 5. Коммунистическая формация
• Заключение
• Литература

Введение

Общественно-экономическая формация - в марксизме - стадия общественной эволюции, характеризующаяся определённой ступенью развития производительных сил общества и соответствующим этой ступени историческим типом экономических производственных отношений, которые зависят от неё и определяются ею.

В основе каждой формации лежит определённый способ производства. Производственные отношения, взятые в их совокупности, образуют сущность данной формации. Системе данных производственных отношений, образующих экономический базис формации, соответствует политико-юридическая и идеологическая надстройка. В структуру формации органически входят не только экономические, но и все социальные отношения между общностями людей, которые существуют в данном обществе (например, социальными группами, народностями, нациями и т. п.), а также определённые формы быта, семьи, образа жизни. Коренной причиной перехода от одной стадии общественной эволюции к другой является несоответствие между возросшими к концу первой производительными силами и сохраняющимся типом производственных отношений.

В работе «К критике политической экономии» (1859) Карл Маркс выделил «прогрессивные эпохи экономической общественной формации», которые определялись по общественным способам производства, в числе которых были названы азиатский, античный (рабовладельческий), феодальный и капиталистический. Хотя завершённой теории общественно-экономических формаций Маркс не сформулировал, обобщение его высказываний позволило советским историкам сделать вывод, что он выделял пять формаций, в соответствии с господствующими производственными отношениями (или формами собственности):

- первобытно - общинную; - рабовладельческую;

- феодальную;

- капиталистическую;

- коммунистическую.

Советский историк В.П. Илюшечкин отмечал, что с одной стороны Маркс действительно вслед за Гегелем и Сен-Симоном определял способы производства и формации по форме собственности. Но с другой стороны он определил капиталистический способ производства по ступени развития производительных сил общества и соответствующему этой ступени историческому типу экономических производственных отношений - как диалектическое единство машинной ступени развития производительных сил и обусловленного ею в конечном счёте прибавочно-стоимостного типа экономически производственных отношений. «Трудно сказать, - отмечал Илюшечкин, - чем он (Маркс) руководствовался, допуская такую несуразность». Илюшечкин предложил, исходя из логики Маркса, выделять не пять, а четыре формации (феодальную и рабовладельческую формации он отнёс к одной сословно-классовой, как таковой, где ручному труду соответствовал потребительско-стоимостный тип производственных отношений).

Советские историки в ходе длительной дискуссии сошлись во мнении, что взгляды Илюшечкина «более адекватно отражают ход исторического процесса».

1. Первобытно-общинная формация

При данной общественно-экономической формации способ производства характеризуется чрезвычайно низким уровнем развития производительных сил. Весь труд является необходимым; прибавочный труд равен нулю. Грубо говоря, это означает, что все производимое (точнее, добываемое) потребляется без остатка, не образуется никаких излишков, а значит, нет возможности ни делать накоплений, ни производить обменных операций. Поэтому первобытнообщинная формация характеризуется практически элементарными производственными отношениями, основанными на общественной, точнее общинной, собственности на средства производства. Частная собственность просто не может здесь возникнуть в силу практически полного отсутствия прибавочного продукта: все, что производится (точнее, добывается), потребляется без остатка, и всякая попытка отнять, присвоить что-либо добытое руками других просто приведет к гибели того, у кого это отнимают.

В силу тех же причин здесь отсутствует товарное производство (нечего выставить на обмен). Понятно, что такому базису соответствует чрезвычайно слаборазвитая надстройка; просто не могут появиться люди, которые могли бы позволить себе профессионально заниматься управлением, наукой, отправлением религиозных обрядов и т. п.

Достаточно важный момент - судьба пленников, которых захватывают во время стычек враждующих племен: их либо убивают, либо съедают, либо принимают в состав племени. Заставлять их принудительно работать не имеет никакого смысла: они без остатка употребят все, что произведут.

2. Рабовладельческая формация

Лишь развитие производительных сил до такого уровня, который обусловливает появление прибавочного продукта, хотя бы в незначительном объеме, коренным образом меняет судьбу вышеупомянутых пленников. Теперь становится выгодно обращать их в рабов, поскольку весь излишек произведенных их трудом продуктов поступает в безраздельное распоряжение хозяина. И чем большим числом рабов обладает хозяин, тем большее количество вещественного богатства сосредоточивается в его руках. Кроме того, появление того же прибавочного продукта создает материальные предпосылки для возникновения государства, а также - для определенной части населения - профессиональных занятий религиозной деятельностью, наукой и искусством. То есть возникает надстройка как таковая.

Поэтому рабство как социальный институт определяется в качестве формы собственности, которая дает одной личности право на владение другой личностью. Таким образом, главным объектом собственности здесь являются люди, выступающие не только в качестве личностного, но и в качестве вещественного элемента производительных сил. Другими словами, подобно любому другому средству производства, раб - это вещь, с которой ее владелец волен делать все, что угодно: купить, продать, обменять, подарить, выбросить за ненадобностью и т. п.

Рабский труд существовал при различных социальных условиях - от Древнего мира до колоний Вест-Индии и плантаций южных штатов Северной Америки. Прибавочный труд здесь уже не равен нулю: раб производит продукцию в объеме, несколько превышающем стоимость собственного пропитания. В то же время с точки зрения эффективности производства при использовании рабского труда всегда возникает целый ряд проблем.

1. Казарменная рабская система не всегда в состоянии воспроизводить сама себя, и рабов необходимо получать или путем покупки на рынках работорговли, или путем завоевания; поэтому рабские системы нередко имели тенденцию острой нехватки трудовых ресурсов.

2. Рабы требуют значительного «силового» надзора вследствие угрозы их восстаний.

3. Рабов трудно заставить выполнять трудовые задания, требующие квалификации, без дополнительных побудительных мотивов. Наличие этих проблем заставляет предположить, что рабство не может дать соответствующей базы для продолжительного экономического роста. Что касается надстройки, то ее характерной чертой является практически полное исключение рабов из всех форм политической, идеологической и многих других форм духовной жизнедеятельности, поскольку раб рассматривается в качестве одной из разновидностей рабочей скотины или же «говорящего орудия».

3. Феодальная формация

Американские исследователи Дж. Прауер и С. Айзенштадт перечисляют пять характеристик, общих для наиболее развитых феодальных обществ:

1) отношения типа лорд-вассал;

2) персонифицированная форма правления, которая эффективна скорее на местном, чем на общенациональном уровне, и которая обладает сравнительно низким уровнем разделения функций;

3) землевладение, основанное на даровании феодальных поместий (феодов) в обмен на службу, прежде всего военную;

4) существование частных армий;

5) определенные права помещиков в отношении крепостных крестьян.

Данные черты характеризуют экономическую и политическую систему, которая была чаще всего децентрализованной (или слабо централизованной) и зависела от иерархической системы личных связей внутри дворянства, несмотря на формальный принцип единой линии авторитарности, восходящей к королю. Это обеспечивало коллективную оборону и поддержание порядка. Экономический базис представлял собой поместную организацию производства, когда зависимое крестьянство доставляло прибавочный продукт, в котором помещики нуждались для выполнения своих политических функций.

Главным объектом собственности в феодальной общественно-экономической формации выступает земля. Поэтому классовая борьба между помещиками и крестьянами сосредоточивается, прежде всего, на размерах производственных единиц, назначаемых арендаторам, условиях аренды, а также на контроле над основными средствами производства, такими как пастбища, дренажные системы, мельницы. Поэтому в современных марксистских подходах утверждается, что вследствие того, что крестьянин-арендатор имеет определенную степень контроля над производством (например, обладание обычным правом), для обеспечения контроля землевладельцев над крестьянством и продукцией его труда требуются «внеэкономические меры». Эти меры представляют собой базовые формы политического и экономического господства. Следует отметить, что в отличие от капитализма, где рабочие лишены всякого контроля над средствами производства, феодализм допускает для крепостных крестьян довольно эффективное владение некоторыми из этих средств, взамен обеспечивая себе присвоение прибавочного труда в форме ренты.

4. Капиталистическая формация

Этот тип экономической организации в его идеальной форме может быть очень кратко определен наличием следующих черт:

1) частная собственность и контроль над экономическим инструментом производства, т. е. капиталом;

2) приведение в действие экономической активности для получения прибыли;

3) рыночная структура, регулирующая эту активность;

4) присвоение прибыли собственниками капитала (при условии налогообложения государством);

5) обеспечение трудового процесса рабочими, которые выступают свободными агентами производства.

Исторически капитализм развивался и рос до господствующего положения в экономической жизни одновременно с развитием индустриализации. Однако некоторые из его черт можно обнаружить в коммерческом секторе доиндустриальной европейской экономики - причем на протяжении всего средневекового периода. Мы не будем здесь подробно останавливаться на характеристиках этой общественно-экономической формации, поскольку в современной социологии в значительной степени распространен взгляд на капиталистическое общество как идентичное индустриальному. Более подробное рассмотрение его (равно как и вопрос о правомерности подобного отождествления) мы перенесем в одну из последующих глав.

Важнейшая характеристика капиталистического способа производства: развитие производительных сил достигает такого количественного и качественного уровня, который позволяет увеличить долю прибавочного труда до размеров, превосходящих долю труда необходимого (здесь он выражается в форме заработной платы). По некоторым данным, в современной высокотехнологичной фирме среднестатистический наемный работник работает на себя (т. е. производит продукт стоимостью в свою зарплату) в течение пятнадцати минут из восьмичасового рабочего дня. Это говорит о приближении к ситуации, когда весь продукт становится прибавочным, превращая долю необходимого труда в нуль. Так логика трудовой теории стоимости подводит тенденцию общеисторического развития вплотную к идее коммунизма.

маркс формация господствующий собственность

5. Коммунистическая формация

Являясь скорее доктриной, нежели практикой, понятие коммунистической формации относят к таким грядущим обществам, в которых будут отсутствовать:

1) частная собственность;

2) социальные классы;

3) принудительное («порабощающее человека») разделение труда;

4) товарно-денежные отношения.

Характеристика пятой формации прямо вытекает из перечисленных выше свойств. К. Маркс утверждал, что коммунистические общества будут формироваться постепенно - после революционного преобразования капиталистических обществ. Он отмечал также, что эти четыре основных свойства пятой формации в определенной (хотя и весьма примитивной) форме свойственны также первобытным родовым обществам - условие, которое он рассматривал как примитивный коммунизм. Логическая же конструкция коммунизма «подлинного», как мы уже сказали, выводится Марксом и его последователями как прямая экстраполяция из тенденций предшествующего прогрессивного развития общественно-экономических формаций. Не случайно начало созидания коммунистического строя рассматривается как конец предыстории человеческого общества и начало его подлинной истории.

Имеются серьезные сомнения относительно того, что эти идеи были реализованы на практике в современных нам обществах. В большинстве бывших «коммунистических» стран сохранялись и определенная доля частной собственности, и широко применяемое принудительное разделение труда, а также классовая система, основанная на бюрократических привилегиях. Реальное развитие обществ, именовавших себя коммунистическими, вызвало к жизни дискуссии среди теоретиков коммунизма, одни из них придерживаются мнения, что некоторая доля частной собственности и определенный уровень разделения труда представляются неизбежными и при коммунизме.

Заключение

Маркс развил трудовую теорию стоимости, основы которой были изложены еще А. Смитом и Д. Рикардо. Маркс сделал эту теорию исходной для анализа капитализма. В.И. Ленин отмечал и значение утопического социализма для генезиса марксизма, поскольку великие утописты поставили вопрос о социализме, подвергли капитализм особой критике.

Марксизм унаследовал ряд положений классической политэкономии. Его основоположники не раз открыто признавали этот факт. В ходе подготовки «Капитала» К. Маркс написал целый том, посвященный своим предшественникам в трактовке теории прибавочной стоимости, скрупулезно отмечая все проявления оригинальной мысли. Однако это сопровождалось всесторонней критикой предшествующих концепций. Критика была непременным элементом трудов Маркса и Энгельса. Само гениальное исследование «Капитала» было задумано Марксом как критика капитализма и буржуазной политэкономии.

Марксизм критически переработал идейное наследство классической школы, используя лишь его научные элементы (примат производства, признание объективности экономических законов). Более тесное соприкосновение наблюдалось в трактовке стоимости и происхождения прибыли.

Работы Маркса и Энгельса оказали громадное воздействие на экономическую мысль. На протяжении столетия с ними соглашались и спорили, их опровергали и «подправляли». Как бы то ни было, тень Маркса стояла перед каждым крупным мыслителем вплоть до наших дней.

Литература

1. Илюшечкин В. П. Теория стадийного развития общества (история и проблемы). - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1996. - 406 с. - 700 экз.

2. Миненков Г. Я. Общественно-экономическая формация // Новейший философский словарь / Сост. А. А. Грицанов. - Мн.: Изд. В. М. Скакун, 1998. - 896 с. - ISBN 985-6235-17-0.

3. Попов М. В. Общественно-экономическая формация // Красное ТВ. - 6.10.2011.

4. Семёнов Ю. И. Теория общественно-экономических формаций и всемирная история // Общественно-экономические формации. Проблемы теории. - М., 1978. - С. 55-89.

Размещено на Allbest.ru

...

Подобные документы

Сфера изучения социологии. Суть позитивизма как социологического метода. Оценка профессионального рейтинга. Понятие ресоциализации и девиантного поведения. Классификации обществ и социальная динамика. Историческая смена общественно-экономических формаций.

тест , добавлен 12.09.2014


Формации марксистской исторической науки. Методология вопроса, теоретическое учение Карла Маркса. Общественно-экономическая формация. Социальная статика: составные части, структурные и динамические элементы. Историческое значение теории методологии.

реферат , добавлен 16.11.2010


Материалистическое понимание истории. Общество как система связей и отношений между индивидами в процессе трудовой деятельности согласно теории Карла Маркса. Классовая борьба в развитии общества. Классы как социальные группы в неравном положении.

реферат , добавлен 03.12.2009


Марксистская социология как материалистическое понимание К. Марксом и Ф. Энгельсом исторического процесса. Общество как целостный социальный организм. Марксистская теория социальных систем. Теория классов и классовой борьбы. Анализ слов К. Маркса.

контрольная работа , добавлен 05.06.2009


Характеристика общества в социологических концепциях Маркса и Вебера. Четыре общественно-экономические формации человеческого общества: первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и коммунистическая (социализм и коммунизм).

реферат , добавлен 16.11.2014


Изучение понятия собственности, эволюции прав собственников и производственных отношений, проблем эффективности экономики и управления обществом. Анализ связи политических и хозяйственных задач, классификация ошибок в управлении экономикой в России.

учебное пособие , добавлен 21.12.2010


Становление и развитие социологии как науки. Марксистская политэкономия и "буржуазная" теория структурного функционализма как методологическая основа социологии в СССР. Процесс освоения западных теорий экономической социологии в постсоветский период.

реферат , добавлен 16.05.2011


Три главных структурных элемента социологии. Интересы и потребности как структурные компоненты экономической социологии. Экономическое поведение, деятельность. Сущность и роль социальных отношений как структурного элемента экономической социологии.

реферат , добавлен 14.11.2010


Социологические идеи Карла Маркса, его теория различий между двумя основными классами. Две принципиальные концепции марксизма. Социология классов и классовой борьбы. Главный вопрос революции по Марксу, признание им значимости мирных форм борьбы.

презентация , добавлен 10.10.2013


Методология социологического познания Макса Вебера. Сущность теории "социального действия". Бюрократия как чистый тип легального господства. Направленность работ М. Вебера, его концепции. Место творчества социолога в развитии управленческой мысли.

ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ФОРМАЦИЯ, согласно марксистской концепции периодизации истории, общество, находящееся на определённой ступени своего развития, для которого характерно своеобразие социальных, политических, нравственных отношений. В теории К. Маркса понятию "общественно-экономическая формация" принадлежит определяющее значение. Каждая общественно-экономическая формация - особый социальный организм, целостность которого определена системой взаимосвязанных специфических законов. Основа любого социального организма, согласно этой теории,- способ производства. От того, как, каким способом, при помощи каких орудий труда вступают люди в процесс производства, зависят не только законы самого производства, но и прочие общественные институты на данной исторической ступени развития. Таким образом, производственные отношения, взятые в их совокупности, выступают как экономический базис общественно-экономической формации, которой соответствуют политические, юридические и идеологические институты. Они, согласно этой теории, служат надстройкой над экономическим базисом и вместе с ним образуют единую целостность, определяющую специфику формации. Поэтому в границах одной общественно-экономической формации главное в историческом развитии - не национальные особенности той или иной страны, а специфика самой формации. Более того, сами национальные особенности во многом определены тем, через какие исторические ступени (формации) прошла та или иная страна.

Таким образом, специфические законы развития каждой общественно-экономической формации являются общими для всех стран, в которых они функционируют.

По теории Маркса выделяются следующие основные общественно-экономические формации: первобытно-общинный строй, рабовладение, феодализм, капитализм, коммунизм. Эти исторические ступени общественного развития применимы к европейским странам. Для восточных стран в качестве докапиталистической ступени развития характерен азиатский способ производства и соответствующая ему формация.

Последовательная смена общественно-экономических формаций происходит в результате нарастания внутренних социально-экономических противоречий и главного из них - противоречия между производительными силами и производственными отношениями.

При этом, согласно этой теории, вовсе не обязательно, чтобы все страны и народы последовательно проходили все ступени исторического развития, вовсе не обязательна последовательная смена формаций. Это связано с существованием локальных особенностей той или иной страны, а также переходных состояний, когда сосуществуют уклады различных общественно-экономических формаций.

Важным для теории Маркса было представление истории как процесса прогрессивного движения к будущему общественному строю, в котором будут реализованы в полной мере мечты человечества о свободе, равенстве, всестороннем развитии всех членов общества (коммунизм) на основе невиданного расцвета производства. Согласно рассматриваемой теории, все предшествующие коммунизму формации выступают как предыстория человечества, ибо антагонистические противоречия и эксплуатация человека человеком не преодолены, а только меняют свои конкретные исторические формы. Полностью, по теории Маркса, все формы отчуждения человека от самого себя (государство, собственность, деньги и др.) преодолеваются только при коммунизме.

Всю свою жизнь К. Маркс посвятил анализу капитализма - общественно-экономической формации, которая, по его мнению, готовит все объективные предпосылки (уровень, структура производительных сил, наличие развитых социально-экономических форм) для перехода к коммунизму.

Таким образом, главные черты фор-мационной теории - прогрессивный характер общественного развития, постепенный (от одной формации к другой) рост производительных сил, совершенствование всех социально-экономических форм и институтов, на этой основе - преодоление обществом и отдельным человеком зависимости от природы и друг от друга. Следует, однако, отметить, что сам Маркс понимал определённую условность выделения формаций. Об этом, в частности, свидетельствует его анализ азиатского способа производства.

Несмотря на то что теория общественно-экономической формации получила определённое распространение в мире, она критикуется многими историками и социологами. Сообществом учёных подвергается сомнению сам подход к истории с позиции несуществующего будущего - коммунизма; анализ социальных катастроф 20 в. (мировые войны, террор, фашизм) ставит под вопрос прогрессивный характер исторического развития. В 20 в. получили большое распространение другие концепции периодизации исторического процесса. Так, в основу выделения этапов развития общества могут быть положены такие понятия, как: "культура" ("культурные ценности", А. Вебер, немецкий экономист и социолог), "цивилизация" (А.Дж. Тойнби, английский историк и социолог), "технологические факторы" (теория "стадий экономического роста", У. Ростоу, американский социолог и экономист; теория "нового индустриального общества", Дж. К. Гэлбрейт, американский экономист) и т. Д. Э. Ф. Миженская.